Кантовская аналитика понятий. Дедукция категорий (§ 24 — отступление)

В данном месте Кант отвечает на вопрос «почему также и во внутреннем восприятии мы предстаём себе лишь каковыми являемся, а не каковы мы сами по себе?». Для этого он проводит отличие между внутренним восприятием и единством апперцепции при синтезе. Кроме того, здесь примечательны его рассуждения о том, как наши геометрические представления (равно как и представления о пространстве вообще и времени вообще, а также движении) образуются каждый раз за счёт того или иного синтеза, выполняемого интеллектом (но не за счёт внутреннего восприятия).

* * *

Здесь уместно сделать понятным парадокс, который должен бросаться в глаза каждому при раскрытии формы внутреннего восприятия (см. § 6): каким образом она преподносит осознаванию даже нас самих только такими, каковыми мы себе являемся, а не такими, каковы мы сами по себе, поскольку мы созерцаем себя только так, как мы внутренне задеваемся, — что кажется противоречивым в том смысле, что мы должны были бы относиться к самим себе как испытывающие воздействие; и потому в системах психологии внутреннее восприятие и способность к апперцепции (которые мы скрупулёзно различаем) предпочитают выдавать за одно и то же.

То, что определяет внутреннее восприятие, — это интеллект и его изначальная способность связывать многообразность созерцания, т.е. подводить последнее под апперцепцию (как то, на чём зиждется даже возможность его). А поскольку интеллект у нас, людей, сам не есть способность к созерцаниям (и её, даже если бы она и была дана в сенсуальности, он всё же не может принимать в себя как бы для связывания многообразности своего собственного созерцания), то выполняемый им синтез (если интеллект рассматривается для себя одного) есть не что иное, как единство акта, осознаваемое им как таковое и без сенсуальности, — однако за счёт которого он способен сам внутренне определять сенсуальность в отношении той многообразности, которая может даваться ему, согласно форме созерцания сенсуальности. Таким образом, под именем «трансцендентальный синтез, выполняемый силой «воображение»» интеллект практикует на пассивном субъекте (как способность последнего) тот акт, о котором мы по праву говорим, что им задевается внутреннее восприятие. Итак, апперцепция с единством её при синтезе и внутреннее восприятие — настолько не одно и то же, что первая, скорее напротив, как источник всякой связанности, ориентирована (под именем «категории») на многообразность созерцаний вообще, на объекты вообще до всякого сенсуального созерцания  — тогда как второе содержит простую форму созерцания, но без связанности многообразности в последнем, а значит, ещё не содержит никакого определённого созерцания, которое возможно только через осознавание определённости многообразности за счёт трансцендентального акта силы «воображение» (т.е. влияния интеллекта при синтезе на внутреннее восприятие), ранее названного мной образным синтезом.

Это мы и воспринимаем каждый раз в себе. Мы не можем мыслить себе линию, не проведя её мысленно; не можем мыслить круг, не описав его мысленно; совершенно не можем представлять себе три измерения пространства, не проведя из одной точки три перпендикулярные друг другу линии, и даже время, не обращая внимание при проведении прямой линии (которой надо быть внешне образной представленностью «время») просто на акт синтеза многообразности, которым мы определяем внутреннее восприятие, — и тем самым на поочерёдность этих определённостей в последнем. Движение, как акт субъекта (не как определённость объекта)* — следовательно, как синтез многообразности в пространстве, если мы абстрагируемся от последнего и обращаем внимание просто на акт, которым мы определяем внутреннее восприятие сообразно форме его, — даже образует сначала понятие «поочерёдность». Таким образом, во внутреннем восприятии интеллект не обнаруживает, скажем, уже такую связанность многообразности, а производит её тем, что задевается внутренним восприятием. Однако вопрос «каким образом «я», которое я мыслю, отличается от «я», которое созерцает самого себя (так как я могу представить себе ещё другой способ созерцания, по меньшей мере, как возможный), и всё же одинаково с ним как один и тот же субъект, — значит, за счёт чего я могу сказать «я как ум и как мыслящий субъект познаю самого себя как осмысливаемый объект» постольку, поскольку я (равно как и другие феномены) дан себе в созерцании ещё и не таким, каков я сам перед интеллектом, а каким я себе являюсь?» несёт в себе не большую и не меньшую трудность, чем вопрос «каким образом я по отношению к самому себе вообще мог бы быть объектом, причём объектом созерцания и внутренних воспринимаемостей?». Но то, что это всё же должно быть действительно так, может быть чётко продемонстрировано (если считать пространство просто чистой формой явленностей внешнего восприятия) тем, что мы можем сделать себе представляемым время — которое всё же совершенно не есть предмет внешнего созерцания, — не иначе как под наглядным образом линии постольку, поскольку мы её проводим (без какового способа преподносить время мы никак не могли бы познать единство его измерения), равно как и определённость длительности (или также моментов во времени) для всех внутренних воспринимаемостей мы должны брать всегда из того, что изменчивого преподносят нам внешние вещи, следовательно, определённости внутреннего восприятия мы должны упорядочивать во времени как явленности точно так же, как мы упорядочиваем в пространстве определённости внешнего восприятия; а значит, если мы насчёт внешнего восприятия соглашаемся, что посредством него мы познаём объекты лишь постольку, поскольку мы внешне задеваемся, то и насчёт внутреннего восприятия мы должны признать, что посредством него мы созерцаем самих себя лишь так, как мы внутренне задеваемся нами самими, — т.е., что касается внутреннего созерцания, познаём свой собственный субъект только как явленность, а не согласно тому, каков он сам по себе**.

^{* Движение объекта в пространстве не входит в чистую науку, следовательно, и в геометрию; так как то, что что-то подвижно, может быть познано не априори, а только через опыт. Однако как описание пространства движение есть чистый акт поочерёдного синтеза многообразности во внешнем созерцании, выполняемый силой «продуктивное воображение», и принадлежит не только геометрии, но даже и трансцендентальной философии.}

^{** Не вижу, как можно находить столько трудностей в том, что внутреннее восприятие задевается нами самими. Любой акт концентрации внимания может дать нам пример этого. В нём интеллект каждый раз определяет внутреннее восприятие сообразно связанности, которую он мыслит, до внутреннего созерцания, которое прямо согласуется с многообразностью в ходе выполняемого интеллектом синтеза. Насколько этим по обыкновению задевается естество, каждый сможет воспринять в себе.}