Кантовская аналитика исходных положений. Введение

Вторая часть трансцендентальной аналитики, аналитика исходных положений, делится на две части: 1) учение о шаблонности чистого интеллекта (т.е. о сенсуальных условиях применения категорий) и 2) учение об исходных положениях чистого интеллекта. Причём эту часть он излагает в рамках рассмотрения уже не самого́ чистого интеллекта (ибо то уже завершено вместе с дедукцией категорий), а так называемой силы «суждение» (Urteilskraft). Слово «сила» в таких случаях Кант употребляет в значении «органическая сила», т.е. просто некая наша естественная способность. Я решил оставить его для сохранения авторского стиля, пусть оно с тех пор и не употребляется.

ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ АНАЛИТИКА

КНИГА ВТОРАЯ. АНАЛИТИКА ИСХОДНЫХ ПОЛОЖЕНИЙ

Общая логика выстроена по плану, в точности сходящемуся с подразделённостью высших способностей к познанию. Они — интеллект, сила «суждение» и разум. И потому эта доктрина решает в своей аналитике вопросы, связанные с понятиями, суждениями и силлогизмами, — сообразно именно тем функциям и порядку тех сил естества, которые вообще понимают под широким обозначением «интеллект».

Раз упомянутая просто формальная логика абстрагируется от всего содержания познанности (будь последняя чистой или эмпирической) и занимается просто формой осмысливания (дискурсивного познания) вообще, то в своей аналитической части она может попутно охватывать и канон для разума, форма коего имеет своё надёжное предписание — которое, не принимая в расчёт особую природу применяемой при этом познанности, может узреться априори, за счёт простого членения актов разума на их моменты.

Трансцендентальная же логика, раз она сужена до определённого содержания — т.е. просто до чистых элементов знания, — не может следовать за ней в этой подразделённости. Ибо оказывается, что трансцендентальное применение разума вовсе не общесправедливо — и, значит, не относится к логике истинности (т.е. к аналитике), а, будучи логикой правдоподобия, требует особой части схоластического системного учения, под названием «трансцендентальная диалектика».

Соответственно, интеллект и сила «суждение» имеют свой канон общесправедливого, а значит, истинного применения в трансцендентальной логике и, таким образом, входят в её аналитическую часть. Однако разум, в своих попытках составлять что-то об априорных предметах и расширять познанность до выхода за границы возможного опыта, целиком и полностью диалектичен, и его правдоподобные утверждения никак не к месту для канона, каковому надо содержать всё же аналитику.

На основании этого, аналитика исходных положений будет только каноном для силы «суждение», который учит её тому, чтобы использовать понятия интеллекта, содержащие в себе условие для априорного правила, на явленностях. По этой причине, я, беря темой собственно исходные положения интеллекта, буду употреблять название «доктрина силы «суждение», которым точнее обозначается это дело.

Введение. Общие сведения о трансцендентальной силе «суждение»

Если интеллект вообще объясняется как способность к правилам, то сила «суждение» есть способность подводить под правила — т.е. различать, находится ли что-то под данным правилом (casus datae legis, случай действия данного закона) или нет. Общая логика не содержит и не может содержать каких-либо предписаний для силы «суждение». Ибо раз она абстрагируется от всего содержания познанности, то ей не остаётся никакого дела, кроме как путём анализа разводить простую форму познанности в понятиях, суждениях и силлогизмах и тем самым устанавливать формальные правила для всякого применения интеллекта. А если бы она хотела показывать общим образом, как надо было бы подводить под эти правила (т.е. различать, находится ли что-то под ними или нет), то это могло бы произойти не иначе как вновь посредством правила. Но последнее — именно потому, что оно есть правило, — требует нового инструктирования силы «суждение», и так оказывается, что интеллект хотя и вправду способен к научению и оснащению правилами, однако сила «суждение» есть особый талант, который хочет быть вовсе не наученным, а только натренированным. И потому эта сила есть также специфичность так называемой природной сообразительности, нехватку которой не может восполнить никакая школа; ибо хотя последняя и может вдоволь подавать и как бы прививать суженному интеллекту правила, заимствованные из чужого узрения, но всё же способность правильно пользоваться ими должна принадлежать самому ученику, и никакие правила, которые хотели бы ему предписывать с этим намерением, не страхуют от неверного употребления их при нехватке такого природного дара*. Поэтому врач, судья или государственный деятель может иметь в голове множество прекрасных правил патологии, юриспруденции или политики до той степени, что сам может стать в этом полноценным учителем, и всё-таки в ходе их использования легко нарушать их: либо потому, что ему не хватает природной силы «суждение» (хотя и не интеллекта), и он, хотя и вправду может узреть общее в отвлечённом порядке (in abstracto), но не может различить, подпадает ли под него случай в реальных условиях (in concreto), — либо также потому, что он недостаточно надрессирован примерами и действительными делами для такого суждения. Это также единственная и большая польза примеров: что они оттачивают силу «суждение». Ибо что касается правильности и точности интеллектуального узрения, то примеры, скорее напротив, наносят им обыкновенно некоторый ущерб, так как лишь изредка выполняют условие правила корректно (casus in terminis, случай в пределах) и, кроме того, зачастую ослабляют то усилие интеллекта, которое требуется, чтобы узревать правила в общем, согласно их адекватности, независимо от частных обстоятельств опыта, — а потому, в конце концов, приучают пользоваться ими больше как формулами, чем как исходными положениями. Таким образом, примеры суть ходунки силы «суждение», без которых не обойтись тому, кому недостаёт природного таланта к ней.

^{* Нехватка силы «суждение» и есть то, что называется глупостью, и такую ущербность никак не исправить. Притупленный или ограниченный ум, у которого нет недостатка ни в чём, кроме надлежащего уровня интеллекта и собственных понятий последнего, очень даже следует оснащать через заучивание, даже вплоть до эрудиции. Но раз после этого обыкновенно недостаёт и силы «суждение» (secunda Petri, см. комментарий далее), то нет ничего необычного в том, чтобы встречать весьма учёных мужей, которые в ходе применения своей науки часто демонстрируют этот никогда не улучшаемый недостаток в ней. (Secunda Petri — буквально, «второе Петра», т.е. вторая часть труда по логике Institutiones Dialecticae Пьера де ла Раме (Петра Рамуса (1515 — 1572)), который рассматривал суждения, de iudicio. Поэтому о глупом человеке говорили, что ему недостаёт secunda Petri, т.е. здравого суждения. — Е.Т.).}

Но хотя общая логика и не может давать силе «суждение» никаких предписаний, однако с трансцендентальной логикой дело всё же обстоит совсем иначе — так, что даже кажется, будто собственное дело последней состоит в том, чтобы посредством определённых правил корректировать и подстраховывать силу «суждение» в ходе применения чистого интеллекта. Ибо для того, чтобы предоставить интеллекту расширенность его границ в области чистых априорных элементов знания (значит, как доктрина) философия видится вовсе не необходимой или, скорее напротив, дурно подходящей, потому что, согласно всем прежним попыткам, с ней было получено всё же лишь мало или вовсе нисколько территории, — однако как критический анализ для предотвращения силы «суждение» от промахов (lapsus judicii, ошибка суждения) в ходе применения тех немногих чистых понятий интеллекта, которые у нас есть, (хотя после этого польза и только отрицательна) философия задействуется во всей её проницательности и искусстве проверки.

Но что своеобразно для трансцендентальной философии, так это то, что помимо правила (или, скорее, общего условия правила), которое даётся в чистом понятии интеллекта, она может в то же время априори указать и случай, на котором ему надо быть использованным. Причина сего преимущества, которое она имеет в этом отношении перед всеми другими поучительными науками (кроме математики), лежит именно в том, что она решает вопросы, связанные с понятиями, которым надо соотноситься с их предметами априори, а значит, общесправедливость их не может быть показана апостериори — ибо это оставляло бы то достоинство её совершенно нетронутым, а вместо этого она должна вместе с тем описать в общих, но достаточных характерных чертах условия, при которых предметы могут даваться в совпадении с понятиями их, в противном случае последние были бы без всякого содержания и, значит, были бы простыми логическими формами, а не чистыми понятиями интеллекта.

Тогда эта трансцендентальная доктрина силы «суждение» будет включать в себя две книги: первая решает вопросы, связанные с сенсуальным условием, при котором только и могут применяться понятия интеллекта, т.е. с шаблонностью чистого интеллекта; а вторая — вопросы, связанные с теми суждениями, образованными синтезом, которые при этих условиях априори проистекают из чистых понятий интеллекта и закладывают основу для всех остальных априорных элементов знания, т.е. с исходными положениями чистого интеллекта.