Уда

Витя был рыбаком с самого детства, благо много речек и прудов, а также озёр было в местности, где он проживал, да и родители не возражали. Так он и вырос: на выходные – обязательно рыбалка, что летом, что зимой, что в иные времена года. Погода ему вовсе не мешала, а даже – располагала к мыслям. Его «боекомплект» гаражный, для всех видов всех рыбалок на свете, занимал достаточно много места, но уместился потом и мотоцикл: либо с тележкой, либо с коляской, Витя сделал себе также много прибамбасов рыболовных, но ещё и мотоциклетных.

Сама рыба, как продукт потребления, его интересовала, конечно, но без изысков и выпендрёжей. Да, ловил он всякое, мальков, разумеется отпускал, сетями не баловался, в общем, знал толк во всём среднерусском, что под водой проживало и плавало. Сам по себе удачный лов или неудачный для него мало значил, для него был важен процесс, антураж, природа, вода, ветер, и отсутствие присутствующих рядом с ним, когда он священнодействовал. Раз как-то попробовал он с женой, не вышло, всё было не то и не так. Пробовал с друзьями, так тоже не очень понравилось, в основном, из-за тупых разговоров под водочку, а с этим у него и так всю неделю проблем не было: на работе и так все уши ему глушили целыми днями.

В общем, может показаться, что Витя был странен слегка, хотя это и не так. Просто он любил больше помалкивать, чем рот для произведения звуков открывать. Рыба тоже ведь молчит, в основном, хотя рот разевать тоже умеет. Да и понимал он рыбу даже лучше людей. Это он сам себе как-то признался, но ни капли этому не удивился. Жизнь под водой, в тиши и глуши всяких заводей ему была очень даже понятно. Он иногда думал, что прежде он и был рыбиной какой-то. Долго был, миллионы лет.

В то памятное лето, когда они уже развелись с женой лет как несколько, а он привычек своих рыбацких не оставил, поехал он в очередной раз в выходные в одно из самых любимых своих мест: далёкое озеро. Туда не вели никакие дороги, не было и туристических троп рядом, да и вообще люди рядом там не жили почему-то, хотя природа была самой обычной, густые пролески, немного холмов, в общем, красота обыкновенная, не всем проникновенная, однако.

На озере этом у него было заветное место, рядом с огромным камнем, вдававшимся в воду. О камень он даже подтачивал иной раз свои крючочки, да блесенки. У него был очень острый глаз, он видел, что и как надо подправить на крючке без очков.

В тот день ничего не предвещало т. с. Он поставил с пяток удочек на разный рыбий вкус и прикус, забросил далеко-далеко буханку хлеба, он так всегда делал, да и присел ждать клёва. Клёв был обычный, но затем на одной удочке был сильный дёрг, затем удочку вообще утащило в воду, Витя даже не успел среагировать. Ну не бросаться же за ней одетым. Так удочка и сгинула в глубине.

Витя задумался над размером той рыбы, что его уду утащило. Выходило, что по размеру с него самого должно было это быть. Никак не меньше. Удочка так и не появилась на поверхности, кстати, т. е. рыбина её мало того, что утащила в глубину, так и по всей видимости оттащила в глубине и куда-то далеко. Ищи теперь свищи, как говорится. Задумался Витя об этом, да так и заснул, привалившись к камню.

А когда проснулся, то увидел перед собой привалившуюся к камню, хвост в воде, половина ея – наружу, русалку. Была она средних лет, как и он, своих верхних женских прелестей не скрывала. Глаза её были карие, а в губе у неё торчал крючок от его уды, а волосы были тёмные и длинные. В общем, не сказочный персонаж, а очень даже подводно-бытовой. Витя не удивился, потому что много чего на рыбалках видел, знал и про других сущностей в водах обитавших, там не только русалки водились, а много чего другого. Русалка глядела на него тяжело, поранил он её, губа саднила ведь. Витя встал, достал плоскогубцы, посмотрел на неё, показывая, что хочет помочь, русалка кивнула головой устало.

Витя аккуратно вытащил из её губы рыболовный крючок. Русалка сглотнула кровавую слюну, долго и внимательно посмотрела на человека. Витя тоже смотрел на неё, женскую суть же половинчатую не спрятать, да она и не прятала её вовсе. Странным было и то, что от неё рыбой вовсе не пахло. Тиной – тоже. Да и вообще, вид у неё был достаточно эротичный: низ бултыхался где-то в воде, а верх представал взгляду просто роскошно. Витя не стал на всякий случай присматриваться к её хвосту, или что там у неё было под водой, а подумал просто: и что теперь?

Затем русалка начала говорить, правда буква «р» ей плохо удалась из-за раны в губе, поэтому то, как она назвала его... «ыебак» развеселило их обоих. Она сказала, что зовут её Уда, он тоже представился, что живёт она тут уже давно, всё одна-одинёшенька, подземных ходов в другие озёра и реки нет, поэтому и попутешествовать ей никогда не удавалось. Витя спросил, а как ты вообще тут очутилась тогда? Уда шмыгнула носом, ответила: как-как, как обычно, рыбак меня сюда свёз девчонкой ещё сопливой, да и запустил с добрым словом, мол, живи тут теперь.

Витя смотрел в её карие глаза, затем понял, что они – вовсе не карие, а просто от постоянной воды темноватые, а так они лазоревые, на солнце поблёскивают. Уда усмехнулась, спросила Витю, а ты что не знаешь, откуда мы берёмся? Витя пожал плечами, да мало ли, а Уда рассмеялась. Мы, говорит, обыкновенные женщины, только у нас есть одна особенность. Взглянула на него пытливо, ведь знаешь же, какая? Витя отвёл глаза в сторону, показывая, что ну тут как на всё это посмотреть, потому что в жизни всякое бывает. Уда снова рассмеялась, мы размножаемся так же, как и вы, люди, только вот мужиков среди нас нет. От сухопутных мы род свой продолжаем. Всё про вас знаем, хихикнула она, потому что всегда за вами наблюдаем. Витя сглотнул, затем закурил, чтобы не покраснеть.

А знакомимся мы с вами, продолжила Уда, когда наш срок приходит потомство зачинать. Ты же знаешь, утвердительно спросила она, Витя кивнул. Уда помолчала, затем сказала, мы вот иногда спасаем некоторых, если симпатичный попадётся... Подтолкнёшь его к берегу, да лицо наверх повернёшь, он и очухается. Витя кашлянул. Уда продолжила, по женской части у нас всё нормально, просто скрыто немного от любопытных глаз, но, если ты представишь обыкновенную рыбу, а не меня, то ты всё поймёшь сразу. Ну, где что находится и что делать надо. Витя прокашлялся уже совершенно конкретно, Уда же улыбнулась.

Мне, говорит, сам знаешь, долго вне воды находится несподручно, но ради такого дела я потерплю. Витя посмотрел на неё и понял, что россказни бывалых про всякие чудеса в решете, да на водах, только кажутся россказнями, а на самом деле... там такого, наверно, наворочено... в общем, не для слабонервных. Уда же продолжила, мы, русалки, беременеем очень быстро, одного раза обычно хватает, а вот в дальнейшем мужиков своих вовсе не напрягаем, мы же понимаем разницу по жизни. Так что ты, Витя, не волнуйся, пожалуйста, никакой обузой я тебе не стану.

Попросила затем Уда годика через два-три чтобы Витя приехал как-нибудь, да свою дочку взял, да и затем отвёз с этого озера куда-нибудь в другое место, мiр посмотреть, не в этом замкнутом немаловодье чтобы жизнь свою прожить, хорошо? Витя кивнул. Уда ласково на него посмотрела, затем сказала, я тебе потом расскажу про детали перевозки мелких русалочек на новое место, что надо подготовить, как вообще это всё делать, никаких сложностей и хитростей там нет. Витя снова кивнул, мол, сделаю, проблем нет.

Затем глаза Уды увеличились в размере, обволокли взглядом Витю, прошли через него и... Витя и выключился на время, а когда очухался, без штанов, разумеется, русалки Уды уже и след простыл.

Через два года Витя отвёз дочку, её, Удину, и свою, на новое место жительства, в одну местную реку. Мелкая дочка-русалка была очень забавная, фыркала и смеялась постоянно, теребила Витю за усы. Витя аккуратно запустил её в речку, напоследок поцеловав и пошлёпав по тому месту, где у него попе полагалось быть, там и было что-то подобное, но слегка чешуёй покрытое, дочь мгновенно исчезла в воде. Через минуту Витя увидел на середине реке всплеск, что-то даже блеснуло.

Новое поколение русалочьих принялось обживать свежую среду обитания.