Про развитие Постмодерна

Человек, в общем и целом – сущность ментально очень безпокойная. Всё-то челу неймётся постоянно! И так происходит не только в шебурливые годы, а всегда. Человеку свойственно быть не всегда счастливым, не всегда успокоенным, не всегда бездумствовать. Очень часто человек... бурлит внутренне. И от этого никуда не уйти, никак от этого не избавиться. И дело тут в том, глядя даже на безмолвных монахов от буддизма, которые сидят целыми днями напропалую и медитируют, что нам неизвестно, что у них, как и других тоже, происходит в их головах.

Развитие в этом плане Постмодерна, как особого способа мышления, раздвигает «горизонты» в процессе бурления мыслей. Почему-то. И противостоять этому невозможно, потому что процесс этот происходит ещё и вовне человека, опосредованно воздействует на него через шквалы информации, обрушивающейся на его мозг. Самое любопытное при этом, что, даже став нехилым таким отшельничком, до максимума сократив «общение» с окружающим мiром, избежать воздействия его на себя тоже не удастся. И тоже почему-то.

Размышляя на эту тему, я пришёл к выводу о том, что, если всё же принять спорную установку о том, что всё происходит по плану (вселенского масштаба), то в нём, в плане, есть эта составляющая Постмодернизма, как неизбежность. Её даже можно просчитать/вычислить. Дело в том, что человечеству поднадоёдывают его собственные опыты самого разного характера, причём, когда количество людей, которым надоело то или иное, становится относительно, хотя и сумбурно так, велико, то в человечестве происходят... изменения. Сравнить это можно с тем, что, когда каждый день кушать жареную картошку, то на сотый день такого эксперимента, не у всех, но у большинства, возникнет стойкое отвращение к этому блюду. Ну хотя бы на полстолетия, скажем.

Опыты человечества, взять ту же политику, экономику ту же, да что ни возьми, напоминают эксперимент с жареной картошкой: как бы ни было вкусно, славно и т. д., наступает момент, когда всё, обрыдло. Надоело на пустом месте. Всё хорошо, но НЕ ХОЧУ БОЛЬШЕ. Да, в массе своей человеческие опыты по налаживанию общежития промеж себя идут долго, зачастую поболе обычной человеческой жизни. Иногда даже сотни или тысячи лет (хотя – поди проверь!).

Этим простым объяснением, думаю, понятным любому человеку, я завершу сравнения и аналогии и перейду к тому, с чего начал: Постмодерн, как явление, возник от «усталости» людей, наевшихся досыти разнообразными опытами, в которых человечество пробултыхалось так славно, что все они, оптом и в розницу, ему стали хуже горькой редьки. И естественным выходом из подобной ситуации является «переход» интеллектуальной активности человека на новую: то ли высоту, то ли другое измерение, то ли ещё какое изменение, не поддающееся пока разумному анализу.

Можно также заметить, что «надоело» вовсе не всем, без исключения, а достаточно активному МЕНЬШИНСТВУ (как это обычно и бывает), большинству же всё это категорически или лениво так не нравится. Надоело это примерно так: ну вот есть Платон тот же. Да, мудр, да, растащен не только на цитаты, но и на разные умозаключения из его умозаключений, но ведь просто осточертел!!!

Взять можно любую область человеческой ментальной активности – всё осточертело, вот всё. И все заодно, из изрекающих очередную банальность. Идёт одно сплошное повторение или чутка забытого или забывающегося с течением времени, но могущее быть мгновенно вытащенным из запасников и предъявленным, как некое «доказательство» хрен знает чему. Запасы знаний, кстати, у человечества, вовсе не безграничны (из накопленного), а ментально могут быть свободно нанизаны на «ниточки» любых рассуждений, повторены на разный лад, обмусолены кем только не.

И эти знания ещё и свисают «свободными» концами в не до конца исследованное, а то и вовсе не касаемое пока никак и никем: и это, опять же в силу присущего человечеству раздолбайства, мало кого интересует, в принципе. Картина при этом возникает крайне любопытная: интересующийся мозг (или разум) выявляет, при желании достаточно скоро, буквально за несколько лет, или реже, за десятки лет, что всё как бы интересное – уже достаточно известно, и тем оно перестаёт быть интересным. Чаще всего это известное известно даже в деталях, многие их которых ещё и мозгодробительны, чтобы в них разбираться/ковыряться.

Так возникает первый парадокс, за которым тянутся и другие. Области знаний перестают быть областями знаний, а становятся постепенно той аморфной массой многочисленных толкований, за которыми скрывается туманная явь очевидного (как бы). Парадоксальным образом любое знание перестаёт быть знанием, переходя в разряд очевидного слепка рассуждений о мiре, и более ничего. Возникает также строгое моделирование, основанное на разных сохранённых моделях прошлого. Эти модели ни Петьке молодуха, ни бабке успокоение от суеты, все как один, напоминают ещё более СТАРЫЕ по времени постулаты от совсем уж древних мозгов.

Возникают и возникают всё новые и новые парадоксы, к примеру, остро начинает ощущаться тотальное отсутствие, что называется, такого новья, от которого дух захватывает. А каждое появляющееся как бы «новьё» на поверку становится просто интересным перепевом давным-давно известного и оттисканного ментально так, что и не узнаешь. И это не касается так называемого «материального» мiра, хотя, конечно, слегонца касается и его, а в основном общих рассуждений о том же окружающем мiре, который просто гораздо более полон чем-то, нежели той же материей.

Блин, но и это тоже давным-давно раскатано в тонкие блинчики «знаний» называемых, ничтоже сумняшеся, метафизическими. Когда это понимается изнутри, то у человека возникает ощущение пустоты, и, оглядевшись вокруг, он обнаруживает, что и пустота уже давным-давно обсосона, обглодана и явлена, тот же буддизм не даст соврать. Так что и здесь снова не то. Вот эта «нетойность», как ощущение бытия и есть первый шаг к Постмодерну, кстати.

Обнаружение многочисленных «нетойностей» в окружающей действительности способно очень быстро перестроить любой мозг, любой образ размышления таким образом, что мышление становится лишённым многочисленных ранее «запретов», становясь чистым и ясным, но и холодным, как скальпель, потому что все эти эмоциональные «теплоты» прошлого, по сути становятся видны, как обыкновенные человеческие опыты над эмоциями. Могут быть рассмотрены со стороны.

Взгляд со стороны постепенно становится довлеющим в манере размышлять, и этому есть причины. А поднадоело пока быть или представлять себя актором, хочется просто... понаблюдать. Ну все же заметили увеличение потребления количества семок?! Вот это оно и есть: наблюдать и размышлять стало настолько «модным», что места для наблюдения становятся зеркальными отображениями... самого себя, который якобы не актор. Потому что обнаруживается, что зеркала как бы есть, а вроде их и нет. Это ещё один парадокс, с которым разум пока справиться не может (а может и не сможет никогда).

Постмодерн, в силу перечисленного, пока отказывается от любви, полагая её лишней в теме, да и холодность голого размышлизма не навевает т. с. никакой теплоты. И с этим тоже ничего поделать нельзя: опыт Постмодернизма ещё не пройден, не понят, да и не надоел пока до жути. Хоть какой-то интерес, однако.